В качестве наблюдения.
Обращает внимание, что очередная, уж не помню какая по счету волна обсуждения сталинского наследия вообще и роли сталинского руководства в ВОВ в частности — наследует стандартному еще с шестидесятнических времен шаблону:
имплицитно предполагается, что СССР чуть ли не по умолчанию должен был обладать заведомым превосходством и в технологиях, и в вооружении, и в экономике, и в управлении — но вот только руководители почему-то оказались не на высоте и всего этого не было.
Что, собственно, и вменяется в вину диктатору и тирану.
А почему, собственно? Разоренная мировой и гражданской войной послереволюционная страна, гигантский отток и убыль самых квалифицированных специалистов, кое-как почти с нуля создаваемая промышленность, крайне низкое качество кадров на всех этажах от рабочих до наркомов и т.д.
Откуда там взяться «мировому уровню»?
Разве что предположить, что передовое марксистско-ленинское учение и вооруженная им партия рабочих и крестьян (далее трам-там-там рекламный ролик советской пропаганды) как новая система организации общественной жизни таки давали то качество, которое Поланьи (правда, применительно к Третьему Рейху) называл «зловещим интеллектуальным превосходством».
Вот ведь ни в Польше, ни во Франции не было ни строительства социализма, ни коллективизации, ни сталинских репрессий, а катастрофа их постигла — и, в отличие от СССР, и та и другая страна были просто сметены с карты тогдашнего мира.
Это я к тому, что еще понятно, когда Сталина критиковали с перфекционистских позиций «истинные ленинцы»; но если выйти за рамки тех стереотипов, то что мы увидим? Государство, которым управляли люди довольно необразованные, без какого-либо управленческого опыта, с откровенно криминальным бэкграундом и тюремно-эмигрантским прошлым, представители этнических меньшинств и т.д.
И даже слово «революционеры» к ним подходит с натяжкой — все-таки революция в стране произошла без них; они лишь подхватили власть тогда, когда хаос революционного распада снес все существовавшие ранее институты.
И тем не менее, свою войну они выиграли. И с хозяевами тогдашнего мира разговаривали на равных — в Тегеране, Ялте, Потсдаме и т.д.
Я стараюсь воздерживаться от личных оценок в таких «горячих» темах, но вот про Сталина мнение все же составил, и чем больше читаю о нем, тем более в нем укрепляюсь.
Не был этот человек ни супер-гением, ни супер-злодеем, ни даже «гениальной посредственностью», как его злобно окрестил Троцкий.
Он был довольно заурядным администратором с сильно выраженной кавказской спецификой,
примерно как памятный многим жителям Новгородской области экс-директор овощебазы Тельман Мхитарян.
Довольно жестоким (что вполне понятно, учитывая биографию), но далеко не патологически кровожадным;
с развитым чувством опасности,
неплохой способностью к интригам,
склонностью к кумовству и фаворитизму,
определенным тщеславием (сильно преувеличенным разоблачителями «культа личности»),
несколько дидактическим мышлением профессионального пропагандиста и в то же время достаточно трезвым взглядом на жизнь по ту сторону идеологических рамок.
Такой кавказский «бандит с понятиями», пристроившийся ближе к старости на ответственную хозяйственную должность и пытавшийся казаться приличнее, чем есть.
Таких «сталиных» и сегодня на просторах отечества водится множество — начиная от отошедших от дел криминальных авторитетов и заканчивая разными чиновниками с кавказскими фамилиями в федеральных и региональных министерствах и ведомствах.
По поводу 37-го года я также понимаю, что не было бы никаких масштабных чисток, если бы не факт франкистского путча в Испании, наглядно показавшего наиболее вероятный сценарий декоммунизации, к которой и так постепенно все шло в середине 30-х.
Нацизм — тот действительно оказался прекрасным противоядием от «красной угрозы»,
вдвойне действенным потому, что грел амбиции новой элиты самих же коммунистических стран, которой надо было как-то прекратить «восстание масс» и застолбить сложившийся статус-кво.
Вырезан был целый слой этой самой «новой аристократии», с убийственной точностью описанный Троцким в его «СССР в 1936 году»,
где Лев Давидович показывал уже идущий вовсю процесс «перерождения» не только «партии»,
но и всего советского государства в нечто наподобие будущей франкистской Испании.
Жёстче говоря, декоммунизация конца 80-х, основным движком которой были амбиции и аппетиты советской номенклатурной элиты, коей вся эта марксистская классовая догматика стала откровенно мешать, могла состояться гораздо раньше, и была лишь отсрочена репрессиями и войной.
А так все предпосылки к ней сложились уже к 1936-му.
В каком-то смысле сталинская конституция того же 36-го — это ее своеобразный манифест.
Это я к тому, что центральной темой рефлексии нашего ХХ века должна быть ни в коем случае не заурядная, в сущности, фигура Сталина, об которую сейчас вновь и вновь ломаются копья.
А сама марксистская теория и основанные на ней ленинские идеология, политическая и управленческая практика, которые все же дали нам возможность говорить с миром на равных даже тогда, когда, казалось бы, от нас почти ничего не осталось.
И, самое главное, поставленные нами перед миром вопросы — на которые мы же сами и попытались дать ответы, пусть даже всеми сегодня признанные неверными.
Но актуальности этих вопросов, сколько бы на них ни налагали табу адепты «политики памяти», не уменьшилось ни на йоту.
Маркс и Ленин сегодня интереснее Сталина, вот я о чем.
http://chadayev.ru/blog/2017/07/06/zloveshhee-prevoshodstvo/
Journal information