* * *
Человек надевает ботинки,
А зачем надевает он их?
Лучше б он семенил по тропинке
На младенческих ножках босых.
Чтобы пятки его золотились,
Оставляя следов кругляши,
Чтоб в медовой траве суетились
Сколопендрии и мураши.
Чтобы сладкую лета истому
С каждым вдохом вбирал он в себя,
И чтоб детскому счастью простому
Позавидовал гнусненько я.
Человек, позабыв про ботинки,
Думы тяжкие прочь отгоня,
Мчится к озеру, но на тропинке
Он напорется вдруг на меня.
Одурманен цветения хмелем,
Он глазам не поверит своим:
В черной паре и с черным портфелем
Я угрюмо стою перед ним.
И умолкнут кузнечики разом,
И подавится трелью скворец,
И поймет человек, что проказам
И забавам приходит конец.
Чтоб глаза у него потускнели
И потухло сияние щек,
Я скажу: “К сожаленью, в портфеле
Бизнес-план ты забыл, дурачок”.
И ему померещится: в бездну
Он летит голосящим комком,
И решит он, что вряд ли полезно
Выбегать на луга босиком.
***
С облысеньем бороться нелепо,
Все равно ведь поляжешь костьми,
В затхлом мраке фамильного склепа
Все равно облысеешь, пойми.
И богатства несметного сила,
Будь уверен, тебя не спасет,
И со вкусом во мраке могилы
Разложенье тебя обсосет.
Облысенье при жизни – забава,
Облысеешь в гробу до кости́,
Мертвецы ведь не в силах управу
На гниение плоти найти.
И скорлупчатой странной структурой
Сам себе будет череп смешон.
Развеселой своею натурой
Симпатичен разбойникам он.
Ведь разбойник на то и разбойник,
Что бок о бок со смертью живет.
Для него полусгнивший покойник
Есть предмет идиотских острот.
Эфемерную жизнь человека
Не приемлет разбойник всерьез
И, устроив налет на аптеку,
Пьет лосьон для ращенья волос.
Поутру закопает дензнаки,
А под вечер, улыбчив и свеж,
Вновь на дело идет в полумраке,
И блестит его крепкая плешь.
Облысенье таких не волнует,
Их все женщины боготворят,
А для робких людей существует
Патентованных снадобий ряд.
И покуда на плеши бандита
Проставляет красотка засос,
Ты втирай в свою плешь деловито
Чудо-крем для ращенья волос.
* * *
Кошка в доме – это просто пешка.
Что она доставить может в дом?
Я же доставляю в дом продукты,
Заработав их своим трудом.
Место кошки – около параши.
Коль не заработал на харчи,
Значит, не ходи и не мяукай,
А садись и скромненько молчи.
Я еще подумаю, разумно ль
Дать тебе кусочек колбасы,
И смотреть не надо так умильно
И топорщить жалобно усы.
Ты сперва поди-ка поработай,
А не просто создавай уют,
Ведь мяукать я и сам умею,
Только нас, людей, за это бьют.
Вот и ты сейчас получишь тапком
По лбу меж прижавшихся ушей,
А коль снова примешься канючить,
То возьму и выгоню взашей.
Будешь ты питаться на помойках,
Тухлые отбросы теребя,
Будут живодеры и собаки
Суживать круги вокруг тебя.
Что, притихла? Вот и молодчина,
И, не отвлекаемый никем,
Я начну нарочно громко чавкать:
Слушай, кошка, как я вкусно ем.
Слушай, но не вмешивайся, ибо
Есть порядок в жизни для всего,
Ну а ты не высшего порядка,
Просто рядовое существо.
Помни: живодерам и собакам
Не взломать моей квартиры дверь,
Потому держись за человека,
Неразумный полосатый зверь.
Проявляй почтительную радость,
Чуть в замке завозится мой ключ,
И культурно жди вечерней пайки,
У стола не трись и не канючь.
* * *
Шел по бульвару некий дядя
С больной, чугунной головой
И бормотал, на небо глядя:
“Спасибо, что еще живой”.
Вот-вот, мужик, скажи спасибо
За то, что дожил до седин,
Что с кровли ледяная глыба
Тебя не превратила в блин.
Ведь в люк канализационный
Ты спьяну можешь загреметь,
Иль череп твой коллекционный
Маньяк захочет заиметь.
Тебя мужик, хранит судьбина,
А для чего, сообрази?
Зачем подобная скотина
Живет и гадит на Руси?
Судьбина, для других лихая,
Не для того к тебе мягка,
Чтоб ты бухал не просыхая,
Позоря званье мужика.
Математическую жилку
Я чувствую в душе твоей,
И ты разбей свою бутылку,
А жилку ту в себе развей.
Ты матричные уравненья
В уме научишься решать
И мощью своего мышленья
Сограждан будешь поражать.
Но на очередном конгрессе,
В гостинице, в чужом краю
Припомнишь ты родные веси,
Пивнушку дымную свою,
Дружков с лиловыми носами
И в парке с водочкой пикник,
И обольешься ты слезами,
И ты повесишься, мужик.
* * *
Когда в трамвай старуха входит,
Ища местечка, где присесть,
Кто встанет, а ее посодит?
Не я: тут помоложе есть.
Подростки восседают рядом,
Изображая слепоту,
Но я в упор холодным взглядом
Взираю на старуху ту.
Я думаю: “Шалишь, бабулька,
Ведь я давно уже не тот,
На той неделе мне пробулькал
Уже пятидесятый год”.
Немало я старух уважил
И в смысле места им помог,
В итоге от стоянья нажил
Я кривизну обеих ног.
Здоровья много я утратил
Из-за таких вот старых пёзд,
Я постарел и обрюхател,
Но стал теперь не так уж прост.
С бабулькой вышла неприятность:
Она стоит, а я сижу
И некоторую приятность
В таком раскладе нахожу.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1683732275025459&id=100001661089200
Journal information