https://esquire.ru/hero/55082-sergey-shnurov-interview/
Минаев: Ты смотрел фильм «Лето»?
Шнуров: Нет.
Минаев: Тогда вопрос про Науменко я задавать не буду.
Шнуров: Почему? Я обожаю Науменко.
Минаев: Ты знаешь, что его сыграл Рома Зверь?
Шнуров: Когда я услышал об этом, я, конечно, ох***ел. Но почему бы и нет? Как это снято, я не видел, сценарий не читал, поэтому осуждать не имею права.
Минаев: Я разговаривал с Ильей Стюартом (продюсер «Лета». — Esquire). Он сказал: это история про русский рок, про перестройку, про Питер, европейцам будет трудно ее понять. И так получилось, что на следующий день у меня было интервью с Робертом Макки, который написал «Историю на миллион долларов». Я ему рассказал про фильм «Лето», про особенности русской души, на что он попросил выключить диктофон и произнес: «Вы так любите поп***здеть об этой русской душе. Вы на моих лекциях учитесь, а я учился на Станиславском. Может, вам надо не ныть о русской душе, а снимать получше?»
Шнуров: Мне кажется, русское кино сейчас находится в парадигме XX века. Мы разговариваем сами с собой, пытаясь ответить Голливуду. Это полная х***йня, разговор с пустотой. Тот же Звягинцев: если оценивать его фильм как высказывание — это круто. Но его киноязык — это ХХ век, хоть ты ебн***сь. Сними он что-то похожее на «Бердмена» (фильм Алехандро Иньяритту 2014 года. — Esquire), я бы на каждом углу кричал, что он гений.
Минаев: Есть такая точка зрения: американцы, например, не боятся идти до конца в драматургии. Они могут говорить о любых вещах: о трансгендерах, о больных СПИДом, о матери, которая продала детей. А мы боимся. Поэтому наше кино получается неискренним и никто не хочет его смотреть.
Шнуров: Когда я говорил о том, что нужно перестать искать эвфемизмы, писать через точки слово «х***й», я это и имел в виду. Пора открыть глаза и признать, что слово «х***й» существует. Но с кино другая проблема. Кино — вещь технологичная. Кино — один из маркеров экономики. Не может экономически слабая страна создавать ох***ительное кино. Если только это не Италия. (Смеется.)
Минаев: А музыку может эта страна создавать?
Шнуров: Сейчас уже нет.
Минаев: А когда могла?
Шнуров: Во времена Ленинградского рок-клуба, когда техническое отставание было не столь очевидно. И привезенная каким-нибудь морячком драм-машина могла сделать альбом «Группа крови». Организовать его звуковое пространство, я имею в виду.
Минаев: Прости мне это хамство, но ведь по сравнению с Западом было вторично. Уже были The Smiths и The Cure.
Шнуров: Я считаю, эта музыка была манифестом. Мы идем на Запад, мы принадлежим западной культуре. Пусть порой мы выглядим провинциально, звучим несколько заимствовано. Но мы часть этой культуры. Ленинградский рок-клуб был порожден большой идеей. Которая, как мы помним, за считанные дни смела большую идею социализма
Journal information