профессор петербургского филфака Александр Большев не убоялся написать свою небольшую книжку...
Названа она по-шолоховски — «Наука ненависти»: автор с научной рациональностью исследует природу «конфронтационно-невротической ментальности», ненависти «с пеной на губах»,
которая «не подчиняется рациональной логике»:
«Объекты ненависти необходимы людям, чтобы возлагать на них ответственность как за собственные неудачи, так и за несовершенство земного бытия в целом. Ненавидящий индивид одержим иллюзией, что если устранить ненавистное лицо (или явление), то сразу воссияет солнце благодати»;
«Ключевые события мировой истории отмечены печатью доминирования аффективной ненависти, которая, охватывая миллионы людей, становится регулятором их поведения — в результате же происходят революционные катаклизмы и истребительные войны».
Лично мне, признающему массовые иллюзии главной движущей силой истории, подобные подкопы под ее «материалистическое понимание» всегда приятны.
Согласуется с концепцией Большева и мое представление об оборонительной миссии иллюзий: они защищают нас от осознания нашей беспомощности перед неотвратимым миропорядком, — ведь гораздо приятнее считать причиной своих несчастий пусть могущественную, но все-таки устранимую фигуру или учреждение, чем неустранимую природу вещей.
Или, тем более, собственную природу: обрушивая громы и молнии на очередного врага, человек старается заглушить в себе либо зависть к нему, либо ощущение, что и ему не чужды те же самые пороки.
В столь общей форме с идеями А.Большева, вероятно, согласятся многие, однако начинаешь невольно поеживаться, когда он начинает прилагать их к фигурам сакральным.
Героическое Кенгирское восстание в «Архипелаге ГУЛАГ»:
«Делать ножи и резать стукачей — вот оно!»
«У Солженицына удивляет не сама по себе ненависть к стукачам, а откровенно невротический, исступленно-экстатический ее характер — у других авторов «лагерной прозы» мы ничего подобного не найдем».
И впрямь: на первом месте не радость свободы, но сладость мести.
«Пикантность ситуации придает то обстоятельство, что автор-рассказчик настойчиво презентирует себя в качестве истинного христианина и не устает осуждать всякое насилие, особенно революционное».
Но — «какие же стукачи — люди?!»
«Экстатическая радость в связи с массовой резней производит несколько странное впечатление еще и потому, что непосредственными исполнителями кровавой акции выступили в Кенгире блатари, уголовники — а к ним автор-рассказчик во всех остальных разделах книги относится резко негативно.
Более того: мы узнаем, что в ходе кампании по уничтожению доносчиков погибло немало ни в чем не повинных людей — их убили по ошибке, ибо блатари особо не церемонились и не утруждали себя слишком скрупулезной проверкой.
Но и это еще не все: оказывается, что убийцы стукачей, молодые бычки-«боевики», требовали за свою вредную работу усиленного питания, а при отказе резали уже всех подряд — «Ведь навык уже есть, маски и ножи в руках».
Но, с точки зрения рассказчика, это мелочи:
«…Несмотря на эти отклонения, общее направление было очень четко выдержано…»».
А невинные жертвы, — лес рубят — щепки летят. Что уж говорить о степенях виновности, о смягчающих обстоятельствах, — революционный суд знает лишь одну меру — высшую.
И тут-то Большев заставляет еще глубже втянуть голову в плечи: солженицынская ненависть «носит проективный характер»:
«Самого рассказчика несколькими годами ранее успешно завербовали в доносчики. …
Он, убеждавший нас, что доносчики не являются людьми и заслуживают смерти даже в том случае, если их склонили к стукачеству побоями и издевательствами, сам встал на этот путь без пыток и серьезного шантажа.
Героя испугала всего-навсего угроза направить его в более суровые условия, на Север.
…Правда, поначалу рассказчик соглашается «стучать» лишь на блатарей:
«Что ж, блатари — враги, враги безжалостные.
И против них, пожалуй, все меры хороши…»
Но это лишь попытка самооправдания.
Еще одна угроза «кума» — и рассказчик подписывает новым псевдонимом: «Ветров» позорное обязательство доносить о готовящихся побегах любых заключенных, а не только блатарей.
«О, как же трудно, как трудно становиться человеком!».
От дальнейшего, уже безоговорочного и бесповоротного падения, связанного с регулярным доносительством, рассказчика спасает чудо — каким-то загадочным образом «органы» теряют всякий интерес к вновь завербованному стукачу Ветрову».
«Казалось бы, — завершает А.Большев, — Солженицын, на себе испытавший, как легко человек, грешное и несовершенное существо, способен стать на путь порока, должен, опираясь на собственный опыт, призывать «милость к падшим».
В действительности же все происходит с точностью до наоборот: он жаждет крови».
Но это, на мой взгляд, вовсе не отход от рациональности, а, напротив, рациональность без маски — стремление дойти до цели наиболее простым и надежным путем, и цель эта в данном случае — обретение чувства собственной безупречности, дарующего право «праведной мести» своим обидчикам, на коих не должно пасть даже легкого отблеска оправдания.
Логика — она нужна лишь для того, чтобы убеждать других, во внутреннем же мире пророка царит один закон — целесообразность: все ужасы и поражения никогда не порождаются исторической закономерностью, но исключительно злой волей врага.
Можно бесконечно изображать вечный наш бардак и кумовство в царской России, а потом объявить ее военную катастрофу делом большевиков. Можно именовать успехи «большевицкой» индустриализации дутыми, но, когда понадобится подчеркнуть военную бездарность власти, уверенно ссылаться на декларируемое ею фантастическое количество танков и самолетов…
Ну, а если уж что-то, скажем, победу в войне у нее отнять невозможно (настаивать, что это сам народ, вопреки власти, строил военные заводы, а потом стекался в армии, решаются лишь самые рациональные), — тогда нужно без оглядки на факты гвоздить врага монбланами жертв: закидали-де трупами, за каждого убитого немца отдавали три, пять, десять человек.
Но вот скромный журнал «Наука и техника» (№12, 2012), скучноватая статья Я.Ефименко и А.Скулина «Потери в Великой Отечественной войне в разрезе информационной войны»: столько было, столько стало, столько эмигрировало, столько умерло «естественной смертью», то есть не на поле боя, и в итоге 6.8.млн убитыми и 4.4 млн. попавшими в плен и без вести пропавшими, итого 11.2 млн.
«Для Германии это число составляет 8 миллионов минимум.
Прибавим к ним почти полтора миллиона ее союзников и получаем соотношение потерь 1.18.
Таким образом, ни о каком закидывании мясом и соотношении потерь 10:1 речь идти не может».
Правда, данные Н. Савченко (http://www.solonin.org/other_poteri-vov-v-zerkale), указывающие на огромную разницу в потерях мужчин и женщин, наводят на мысль, что все было гораздо страшнее.
Но из-за невротиков, жаждущих не знания, а мести, теперь уже не отделаться от убийственного для науки вопроса: а на чью это мельницу?..
Как будто у советской власти мало истинных преступлений!
Прямо неловко читать в правозащитном журнале «Неволя» (М., 2012) статью Александра Сидорова «Планета чудес»:
«Не соответствуют действительности домыслы о том, что через Колыму прошли «десятки миллионов» заключенных.
К сожалению, такая «статистика» встречается даже у Варлама Шаламова.
На самом деле, по данным исследователей, с 1932 по 1953 год в лагеря Колымы было завезено всего 740 434 человека, а общее количество осужденных к дате упразднения «Дальстроя» (1957 год) не превысило 800 тысяч человек.
Из них умерших 120-130 тысяч, расстрелянных — около 10 тысяч человек».
Этого что, мало?!.
Однако в сравнении с мифическими миллионами сотни тысяч как-то вроде уже и не впечатляют — обычный итог пропагандистской неправды.
Словом, начиная с главы «Диссидентский дискурс» и до конца «Науку ненависти» читаешь с грустью, но уже без шока.
Такой пантеон — Владимир Буковский, Давид Самойлов, Евгения Гинзбург, Анатолий Кузнецов, Владимир Войнович, — и все они только люди, и чем больше они претендуют на непогрешимость, тем более страстно обличают тиранов и их прислужников именно в тех грехах, к которым причастны сами.
Скучно на этом свете, господа…
Впрочем, по мнению А.Большева, напротив, сделается скучно без праведников с пеной на губах:
«Да, движущей силой исторического процесса всегда были и остаются до сих пор личности с дисфункциями, исступленно жаждущие избавления от персональных травм и в силу этого устремленные к гармонизации бытия в целом или отдельных его сторон».
В общем, человек борется прежде всего с самим собой, со своим прошлым, со своими былыми винами и заблуждениями.
Хорошо бы ему еще это и сознавать.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=676013352753819&id=100010354814297
Названа она по-шолоховски — «Наука ненависти»: автор с научной рациональностью исследует природу «конфронтационно-невротической ментальности», ненависти «с пеной на губах»,
которая «не подчиняется рациональной логике»:
«Объекты ненависти необходимы людям, чтобы возлагать на них ответственность как за собственные неудачи, так и за несовершенство земного бытия в целом. Ненавидящий индивид одержим иллюзией, что если устранить ненавистное лицо (или явление), то сразу воссияет солнце благодати»;
«Ключевые события мировой истории отмечены печатью доминирования аффективной ненависти, которая, охватывая миллионы людей, становится регулятором их поведения — в результате же происходят революционные катаклизмы и истребительные войны».
Лично мне, признающему массовые иллюзии главной движущей силой истории, подобные подкопы под ее «материалистическое понимание» всегда приятны.
Согласуется с концепцией Большева и мое представление об оборонительной миссии иллюзий: они защищают нас от осознания нашей беспомощности перед неотвратимым миропорядком, — ведь гораздо приятнее считать причиной своих несчастий пусть могущественную, но все-таки устранимую фигуру или учреждение, чем неустранимую природу вещей.
Или, тем более, собственную природу: обрушивая громы и молнии на очередного врага, человек старается заглушить в себе либо зависть к нему, либо ощущение, что и ему не чужды те же самые пороки.
В столь общей форме с идеями А.Большева, вероятно, согласятся многие, однако начинаешь невольно поеживаться, когда он начинает прилагать их к фигурам сакральным.
Героическое Кенгирское восстание в «Архипелаге ГУЛАГ»:
«Делать ножи и резать стукачей — вот оно!»
«У Солженицына удивляет не сама по себе ненависть к стукачам, а откровенно невротический, исступленно-экстатический ее характер — у других авторов «лагерной прозы» мы ничего подобного не найдем».
И впрямь: на первом месте не радость свободы, но сладость мести.
«Пикантность ситуации придает то обстоятельство, что автор-рассказчик настойчиво презентирует себя в качестве истинного христианина и не устает осуждать всякое насилие, особенно революционное».
Но — «какие же стукачи — люди?!»
«Экстатическая радость в связи с массовой резней производит несколько странное впечатление еще и потому, что непосредственными исполнителями кровавой акции выступили в Кенгире блатари, уголовники — а к ним автор-рассказчик во всех остальных разделах книги относится резко негативно.
Более того: мы узнаем, что в ходе кампании по уничтожению доносчиков погибло немало ни в чем не повинных людей — их убили по ошибке, ибо блатари особо не церемонились и не утруждали себя слишком скрупулезной проверкой.
Но и это еще не все: оказывается, что убийцы стукачей, молодые бычки-«боевики», требовали за свою вредную работу усиленного питания, а при отказе резали уже всех подряд — «Ведь навык уже есть, маски и ножи в руках».
Но, с точки зрения рассказчика, это мелочи:
«…Несмотря на эти отклонения, общее направление было очень четко выдержано…»».
А невинные жертвы, — лес рубят — щепки летят. Что уж говорить о степенях виновности, о смягчающих обстоятельствах, — революционный суд знает лишь одну меру — высшую.
И тут-то Большев заставляет еще глубже втянуть голову в плечи: солженицынская ненависть «носит проективный характер»:
«Самого рассказчика несколькими годами ранее успешно завербовали в доносчики. …
Он, убеждавший нас, что доносчики не являются людьми и заслуживают смерти даже в том случае, если их склонили к стукачеству побоями и издевательствами, сам встал на этот путь без пыток и серьезного шантажа.
Героя испугала всего-навсего угроза направить его в более суровые условия, на Север.
…Правда, поначалу рассказчик соглашается «стучать» лишь на блатарей:
«Что ж, блатари — враги, враги безжалостные.
И против них, пожалуй, все меры хороши…»
Но это лишь попытка самооправдания.
Еще одна угроза «кума» — и рассказчик подписывает новым псевдонимом: «Ветров» позорное обязательство доносить о готовящихся побегах любых заключенных, а не только блатарей.
«О, как же трудно, как трудно становиться человеком!».
От дальнейшего, уже безоговорочного и бесповоротного падения, связанного с регулярным доносительством, рассказчика спасает чудо — каким-то загадочным образом «органы» теряют всякий интерес к вновь завербованному стукачу Ветрову».
«Казалось бы, — завершает А.Большев, — Солженицын, на себе испытавший, как легко человек, грешное и несовершенное существо, способен стать на путь порока, должен, опираясь на собственный опыт, призывать «милость к падшим».
В действительности же все происходит с точностью до наоборот: он жаждет крови».
Но это, на мой взгляд, вовсе не отход от рациональности, а, напротив, рациональность без маски — стремление дойти до цели наиболее простым и надежным путем, и цель эта в данном случае — обретение чувства собственной безупречности, дарующего право «праведной мести» своим обидчикам, на коих не должно пасть даже легкого отблеска оправдания.
Логика — она нужна лишь для того, чтобы убеждать других, во внутреннем же мире пророка царит один закон — целесообразность: все ужасы и поражения никогда не порождаются исторической закономерностью, но исключительно злой волей врага.
Можно бесконечно изображать вечный наш бардак и кумовство в царской России, а потом объявить ее военную катастрофу делом большевиков. Можно именовать успехи «большевицкой» индустриализации дутыми, но, когда понадобится подчеркнуть военную бездарность власти, уверенно ссылаться на декларируемое ею фантастическое количество танков и самолетов…
Ну, а если уж что-то, скажем, победу в войне у нее отнять невозможно (настаивать, что это сам народ, вопреки власти, строил военные заводы, а потом стекался в армии, решаются лишь самые рациональные), — тогда нужно без оглядки на факты гвоздить врага монбланами жертв: закидали-де трупами, за каждого убитого немца отдавали три, пять, десять человек.
Но вот скромный журнал «Наука и техника» (№12, 2012), скучноватая статья Я.Ефименко и А.Скулина «Потери в Великой Отечественной войне в разрезе информационной войны»: столько было, столько стало, столько эмигрировало, столько умерло «естественной смертью», то есть не на поле боя, и в итоге 6.8.млн убитыми и 4.4 млн. попавшими в плен и без вести пропавшими, итого 11.2 млн.
«Для Германии это число составляет 8 миллионов минимум.
Прибавим к ним почти полтора миллиона ее союзников и получаем соотношение потерь 1.18.
Таким образом, ни о каком закидывании мясом и соотношении потерь 10:1 речь идти не может».
Правда, данные Н. Савченко (http://www.solonin.org/other_poteri-vov-v-zerkale), указывающие на огромную разницу в потерях мужчин и женщин, наводят на мысль, что все было гораздо страшнее.
Но из-за невротиков, жаждущих не знания, а мести, теперь уже не отделаться от убийственного для науки вопроса: а на чью это мельницу?..
Как будто у советской власти мало истинных преступлений!
Прямо неловко читать в правозащитном журнале «Неволя» (М., 2012) статью Александра Сидорова «Планета чудес»:
«Не соответствуют действительности домыслы о том, что через Колыму прошли «десятки миллионов» заключенных.
К сожалению, такая «статистика» встречается даже у Варлама Шаламова.
На самом деле, по данным исследователей, с 1932 по 1953 год в лагеря Колымы было завезено всего 740 434 человека, а общее количество осужденных к дате упразднения «Дальстроя» (1957 год) не превысило 800 тысяч человек.
Из них умерших 120-130 тысяч, расстрелянных — около 10 тысяч человек».
Этого что, мало?!.
Однако в сравнении с мифическими миллионами сотни тысяч как-то вроде уже и не впечатляют — обычный итог пропагандистской неправды.
Словом, начиная с главы «Диссидентский дискурс» и до конца «Науку ненависти» читаешь с грустью, но уже без шока.
Такой пантеон — Владимир Буковский, Давид Самойлов, Евгения Гинзбург, Анатолий Кузнецов, Владимир Войнович, — и все они только люди, и чем больше они претендуют на непогрешимость, тем более страстно обличают тиранов и их прислужников именно в тех грехах, к которым причастны сами.
Скучно на этом свете, господа…
Впрочем, по мнению А.Большева, напротив, сделается скучно без праведников с пеной на губах:
«Да, движущей силой исторического процесса всегда были и остаются до сих пор личности с дисфункциями, исступленно жаждущие избавления от персональных травм и в силу этого устремленные к гармонизации бытия в целом или отдельных его сторон».
В общем, человек борется прежде всего с самим собой, со своим прошлым, со своими былыми винами и заблуждениями.
Хорошо бы ему еще это и сознавать.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=676013352753819&id=100010354814297
Recent Posts from This Journal
-
1937 год и правые националисты
Еще одна огромная ошибка Сталина - сворачивание Коминтерна ради ненужного лидерства в мировом коммунистической движении и банального заигрывания с…
-
про самооценку
Почему из всего помёта соседских роскошных котят я выбирала самого завшивленного и дохленького шпротинку-ублюдка? Почему на птичке я бежала мимо…
-
хроники Марии Антуанетты
Председатель комитета благоустройства администрации Екатеринбурга Тамара Благодаткова рассказала, что видела около памятника на набережной спящего…
"Фак, как быстро пролетело лето. Так много всего запланировала, но ни черта не успела ". Оставлю это тут, чтобы в сентябре не писать Иногда я чувствую себя бесполезным, но затем вспоминаю, что дышу, вырабатывая при этом углекислый газ для растений. Как ввести гопника в замешательство:…
Comments
Но спалился на том, что только поганым совецким "агитаторам-пропагандистам" сегодня есть дело до Солженицына и Шаламова. Все совки на этом палятся ))))
Про рокомпотчиков гражданин скромно умалчивает. Ибо это "саффсемдругоедело".
Edited at 2018-08-04 11:21 am (UTC)
Героя испугала всего-навсего угроза направить его в более суровые условия, на Север.
Это всё, что нужно знать о борцунах за всё хорошее и совестях нации. А так же тех, кто их превозносит, как ёбнутый богомилос.
Сдадут, даже не за пайку, за угрозу потерять комфорт своей жопы. И сдавать будут качественно, наверняка, при этом жеманно, бегая глазками, проповедовать, что стучать (на них!) нехорошо и вообще смертный грех.
Мрази.
Edited at 2018-08-06 06:34 am (UTC)