Инфантильный СССР 2

* * *

С одной стороны, такие отношения — инфантильный народ и его патрон — власть, навязывались с самого начала.
И конечно, подобного рода отношения были отвратительны сильным, самостоятельным людям.
Это невыносимо, когда тебе постоянно что-то навязывают, как компания Швондера навязывала профессору Преображенскому что-то там купить в пользу детей Германии.
Детей профессору жалко, денег не жалко, но ему отвратительна сама ситуация — приходят в квартиру, требуют — сделай это, сделай это, думай так и не думай по-другому.

С другой стороны, власть не только что-то навязывает, но она и защищает.
Она решает проблемы людей. И люди привыкают к подобным отношениям.
Они избалованы этими отношениями, им уже лень что-то делать самим.

Сколько себя помню, столько было ощущение постоянного присутствия государства и власти в моей жизни.
Не прямого, разумеется.
Но я всегда знал, что есть то, что я должен делать, и есть то, что я обязательно получу за это.
Был в этом положительный момент.
Никто не боялся остаться без крыши над головой и без куска хлеба.

Но это общество, рассчитанное на середняка.
В таком обществе нет динамизма.
Потенциально сильные и способные в таком обществе стремятся не к лидерству, а быть таким как все, т.е. середняками.

Эти середняки и пришли потом к власти на всех уровнях, и погубили СССР.

И сколько себя помню, нас всегда укоряли тем, что государство о нас заботится и опекает.
Соберут классное собрание, и обязательно на нем звучит: «Да для вас все делают! Для вас революцию сделали! Войну выиграли! Страну разрушенную, за четыре года восстановили, сейчас ни в чем не отказывают, а вы уроки не учите».
Сидим, молчим, опустив головы.
Что тут скажешь — виноваты.Это «правильные» дети, которые с наивными детскими глазами укоряют детей «неправильных».
Ну тебе же дали конфетку в детстве, что же ты спасибо не говоришь?

Тотальная опека во всем и привычка за все благодарить и кланяться власти появилась у сталинского поколения, а в нашем поколении все это только окрепло.

И что интересно?
У отщепенцев, которые не любили СССР, инфантилизма было еще больше, чем у нас, у честных граждан этой страны.
Отщепенцы, со своим детским сознанием так относились не только к своей стране, но и ко всему миру.

Все эти поклонники Запада в СССР хотели не свободы, не возможности открыть свое дело или еще как-то реализовать себя, они в большинстве своем хотели сидеть и болтать на кухнях, так же как и в совке, но при этом иметь материальный достаток как на Западе.

Я подозреваю, что значительная часть нынешних поклонников СССР, образовалась именно из этих охламонов.
Которые были прямым порождением СССР и без него жить не могут.

* * *

Любопытно, что когда во всем мире боялись СССР, когда наши военные советники и наши базы были разбросаны по всему миру, внутри страны царила полная расслабленность.

Инфантильное сознание рождало показуху.
Ибо только инфантильному детскому сознанию свойственно скрывать какие-то вещи, в расчете на то, чтобы «взрослые» не узнают.
Чук и Гек из рассказа Аркадий Гайдара получили телеграмму, стали баловаться и выронили эту телеграмму из-за окна.
И решили ничего не говорить маме: «Если нас спросят, получали вы телеграмму, мы скажем, что получали. А если не спросят, мы и не скажем. Мы же не болтуны какие».

А вот бред, который был практически на всех производствах. К первому дню каждого нового месяца нужно было выполнить план, хотя бы на 101 процент. Тут и начинался аврал, люди сидели на «переработках».
А что говорить про конец квартала или года? Когда советский человек покупал некачественно сделанную вещь, то был уверен, что ее склепали к концу года.
А куда, спрашивается, торопились? Все склады были забиты товарами, не находившими спроса.

Все эти взрослые игры, - и, надо признать, глупые игры, - шли от инфантилизма советских людей.

* * *

Иногда, впрочем, инфантилизм выглядел забавно.

Я часто ездил через Шереметьево домой по Ленинградскому шоссе, и за все эти годы, только один раз шоссе это «перекрыли», остановили движение. То ли Брежнев должен был проехать, то ли еще кто. Короче, стоит пробка, абсолютная редкость для тех лет.
Все ждут «членовозы», черные ЗИЛы. А вместо этого, гаишники зачем-то решили прогнать из конца колоны грузовик. И получилось так, что грузовик этот, для ожидавших людей, появился вместо «кремлевских» машин.

Тут же все стали махать руками водителю грузовика, приветствовать его, как члена политбюро. И эту игру приняли все. Начали кричать «ура», кричать «Слава КПСС».

Водитель грузовика, был не дурак, он в ответ приветственно махал, как вождь рукой и царственно кивал головой.

* * *

Или взять милитаристское воспитание в СССР. Вообще-то серьезное дело — готовить молодое поколение к обороне страны. Но у нас в классе (и я думаю, не только у нас) был цирк вместо военной подготовки.

К нам пришел военрук, звали его Иван Петрович, и был он удивителен тем, что вышел в отставку в звании старшего лейтенанта.

Разумеется, нам было все равно, какое у него звание, но, видно, самого Ивана Петровича это тяготило. И он строго сказал: чтобы не было вопросов по поводу его звания, он сам готов рассказать. Во-первых, он служил в грузовой авиации, а там звания идут очень медленно, а во-вторых, тут он замялся, были некоторые превратности судьбы.

Про превратности судьбы мы скоро поняли. Иван Петрович как-то похвастал, что очень метко стрелял в тире, но потом все хуже и хуже: «Придешь с похмелья, рука-то дрожит».
И вот Иван Петрович начал с нами эту военную подготовку, он нам подробно рассказывал об атомных взрывах, для наглядности приносил плакаты. Рассказывал, как действует радиация на человека, как он потом умирает, какие боевые отравляющие вещества применяют против гражданского населения, и как от них умирают. Начинает головная боль, потом рвота и судороги.

Или как рушатся дома в результате бомбардировок.
В СССР многоэтажные дома строили так, чтобы в случае бомбежек и разрушений, падающий дом не завалил другие дома, и было все рассчитано до метра.
Я думаю, что Лужков изрядно нагадил своей точечной застройкой в этом вопросе.

.

Иван Петрович на этом не остановился.
Девочкам стали преподавать азы медицинской помощи, они стали заниматься отдельно, и, оставшись с одними парнями, Иван Петрович сказал облегченно: «Как хорошо без баб, а то слова в простоте не скажешь».
После чего последовал отборный мат.

Иван Петрович в молодости служил в Китае, рассказывал, что женщина там не человек, родится дочка, и она никому не нужна, а пацану - уважение с самого рождения.
А девка растет и на нее внимания никто не обращает, ее в пятнадцать лет первый раз помоют. Посмотрят на то, что выросло, и сразу замуж.

Как все меняется, сейчас женщины в Китае в цене. Да и Китай такой, что Иван Петрович ахнул бы.

И еще военрук рассказал, какая замечательная дисциплина в китайской армии.
Нашему солдату сто раз скажешь, а он не сделает, а если сделает, то не так. А китайцу только прикажешь, он сразу вытянется в струну и отвечает: «Есть, капитана!». «Капитанами, — сказал Иван Петрович, — там называют всех офицеров».
И было видно, что ему очень приятно, что его хоть в Китае называли капитаном.

Наши офицеры долго не понимали причин такой выучки и исполнительности китайских солдат, а потом раз зашли в китайскую казарму, а там солдат висит, подвешенный за руки к балке. Всех недисциплинированных китайцы брали так и вешали, повисит солдат, а потом уже все делает как надо: «Есть, капитана!»

«Вот бы и у нас так», — сказал Иван Петрович.

Один раз Иван Петрович повел нас на стрельбище в соседнюю школу, там тир был в подвале.
Длинный такой коридор, в конце его мишень, но поскольку все это в подвале, то потолки низкие, и по коридору к мишени нужно идти согнувшись. Стреляли не из «мелкашки», а из настоящей пневматической винтовки.
Между прочим, мощное оружие.
Ложится ученик, делает несколько выстрелов, потом военрук идет и смотрит, сколько очков выбито.

И вот Иван Петрович идет считать, встает буковой Г перед мишенью, а Валька Ручкин в это время передергивает затвор и нажимает на курок.
Патрона в винтовке нет, но раздается характерный звук выстрела.
В ужасе Иван Петрович хватается за задницу, тут же распрямляется и бьется головой о бетонный потолок.
После чего звучит его командирский рев: «Ручкин, пошел отсюда к ебе…ей матери».

Вот такое было у нас милитаристское воспитание.

* * *

Именно инфантильное сознание породило культ Сталина уже после Сталина, и даже шире, культ «настоящих вождей».

Детям страшно жить на земле без отца.
Кто будет думать, кто будет принимать решения, кто скажет, что хорошо, что плохо?
Инфантильные советские люди были детьми в своих душах, и им было страшно жить даже в относительно свободном и почти русском СССР.

Для инфантильных советских людей вера в Отца нужна была как воздух.
Без нее все конструкции, которые были отстроены в общественной жизни, повисали в воздухе.
А если нас предадут?
Мы же все знали, что бояре предатели, и только строгий царь всех может поставить на место.

А самим нельзя все поставить на место?
Для инфантильного сознания — это просто невозможно.
Дети не могут выбирать взрослых.
Всем этим должен заниматься Отец.

И таким Отцом для меньшинства был Ленин, а для большинства Сталин.
В определенном смысле Отцом был и Запад.
Ибо там жили «взрослые люди», которые тоже знали, как нужно жить, по каким правилам.

Для советских людей были гении — Маркс и Энгельс, они были так умны, что их знания даже и постичь невозможно.
Были гении в политике Ленин и Сталин.
И тут какие-то пигмеи — Хрущев и Брежнев. Самозванцы.
Они такие же, как и мы.
Разве можно верить таким же, как и мы?
Это страшно.
Ибо про себя мы знаем, что мы дети, мы в случае чего сразу заблудимся в густом лесу и никогда не выйдем из него, погибнем.

Безумный интерес порождали и Отцы прошлого.

Разве без благодатной «почвы» мог быть такой культ любви к Петру I?
К ним была воистину всенародная любовь.
Вот злые бояре-изменщики плетут интриги, они глупы и невежественны, но приходят Отцы, рубят головы, прорубают «окно в Европу», и это счастливый конец у страшной сказки.

Мучай, пытай, стреляй, но только не оставляй меня наедине с самим собой, я боюсь этого мира, я боюсь этой жизни! — это крик души советского, инфантильного человека.

И ладно бы это были реакции только масс.
Но среднее и высшее звено руководство КПСС было такое же.

У инфантильных людей нет социальных установок, которые вырабатываются и закрепляются специально на то, чтобы взять самим что-то, отстоять свои права, или хотя бы как-то их обозначать.
Инфантильным гибнуть легче, чем бороться за свои права.
Чтобы бороться, а не подчиняться, нужны новые социальные установки.

И речь здесь не о личном мужестве, храбрости.
Это как раз к делу не относится.
Сколько офицеров российской армии застрелилось в 90-е годы!
За все время беспредела против армии только какой-то один капитан-танкист, которому не платили зарплату, на своем танке подъехал к местному административному зданию, и навел на него орудие, после чего зарплату полку выплатили.

Речь не о личном мужестве, и не о мужестве народа, а о том, что инфантильные люди не способны сами делать то, что должен делать Отец.

Во времена поздней «перестройки», кто-то из марксистско-ленинских публицистов, по-моему, Бушин, написал о Горбачеве.
Пересказываю, как помню.
Что вот идет этот мучительный процесс «перестройки», а голоса Отца не слышно.

Но ведь, когда в повести «Тарас Бульба» пытают Остапа, и дело подходит к самым страшным пыткам, Остап кричит: «Видишь ли ты меня, батька?» И Бульба отвечает из толпы: «Вижу, сынку!»
И что Горбачев тоже должен сказать, если он Отец, что видит наши муки.

Это просто гениально!
Это крик души советского, инфантильного человека.
Выдержу все муки, но если рядом будет Отец.
***

Именно таким Отцом, точнее, «тенью Отца» стал Владимир Путин для части русско-советских людей.
Дети успокоились на время.
Но детям ведь неважно в чем заключается ПОРЯДОК.

Важно, чтобы восстановились правила игры. Важно, что снова есть Отец, и он строг, и он знает, как и что нужно делать.
И тогда для русско-советских людей мир снова наполнится гармонией.

https://www.apn.ru/special/article21079.htm