С некоторых пор я перестал использовать слово «распил» — обывательский штамп о происходящем с госденьгами, который ничего не объясняет, а только фиксирует эмоцию обделённых.
Есть ли какая-то более содержательная модель описания этой сферы?
Есть ли какая-то более содержательная модель описания этой сферы?
Моя собственная выглядит примерно так.
Имеем два конкурирующих процесса.
Первый – стремление Системы (не каких-то отдельных руководителей, а коллективного управленческого бессознательного) к концентрации ресурсов и направлению их на разного рода большие общенациональные цели.
Под это дело обнулили бюджетный федерализм, нарастали долю государства в ключевых отраслях экономики, усложнили до предела механизм расходования средств, фактически не оставили пространства для любой частной ренты. Всё для фронта, всё для победы.
Первый – стремление Системы (не каких-то отдельных руководителей, а коллективного управленческого бессознательного) к концентрации ресурсов и направлению их на разного рода большие общенациональные цели.
Под это дело обнулили бюджетный федерализм, нарастали долю государства в ключевых отраслях экономики, усложнили до предела механизм расходования средств, фактически не оставили пространства для любой частной ренты. Всё для фронта, всё для победы.
Второй – активно и, что самое главное, успешно конкурирующий с первым – это сдвиг приоритетов у наиболее активной части общества в сторону личных, семейных, групповых и клановых интересов. Принцип такой: сначала «помочь» самому себе, и только потом, так и быть, стране и людям.
Ну то есть когда президент провозглашает очередной национальный проект или «прорыв», пацаны в первую очередь прикидывают, где в этой движухе такое место, заняв которое, можно нормально навариться; и только в последнюю – а зачем это всё вообще.
При этом нельзя сказать, чтобы их обуяло какое-то специальное стяжательское или гедонистское безумие; напротив, этот подход в нынешних обстоятельствах является наиболее рациональным.
Всё дело в том, что главный, «рамочный» социальный процесс, на фоне которого происходят вышеупомянутые рывки и телодвижения – это процесс превращения позднесоветского общества в феодально-сословное; он начался ещё чуть ли не при Брежневе и всё ещё далёк от завершения, но ни единого раза за весь этот период, наполненный вроде бы событиями и потрясениями, не было никакой тенденции к его развороту в каком-либо ином направлении.
И в этой ситуации самая прагматичная из возможных стратегий – даже не для себя, а для детей-внуков-правнуков – попытаться занять в этой пирамиде максимально высокое место.
И в этой ситуации самая прагматичная из возможных стратегий – даже не для себя, а для детей-внуков-правнуков – попытаться занять в этой пирамиде максимально высокое место.
Феодализм подкрался незаметно, хотя для чуткого уха высказанный ещё с трибуны XXIIIсъезда КПСС тезис о том, что главная задача партии и правительства – это «постоянное удовлетворение всевозрастающих потребностей трудящихся», уже означал вставание в колею.
Понятно ведь, что потребности будут удовлетворяться неравномерно, и те, кто ситуативно окажутся ближе к кормушке, будут стремиться всеми правдами и неправдами столбить место; а никаких институциональных механизмов выравнивания или «перемешивания» слоёв ни в тогдашней, ни тем более в нынешней системе предусмотрено не было.
Понятно ведь, что потребности будут удовлетворяться неравномерно, и те, кто ситуативно окажутся ближе к кормушке, будут стремиться всеми правдами и неправдами столбить место; а никаких институциональных механизмов выравнивания или «перемешивания» слоёв ни в тогдашней, ни тем более в нынешней системе предусмотрено не было.
Сословный строй отличается от классового в первую очередь наследственным закреплением привилегий; главное тут то, что это общество принципиально неравных возможностей.
Вопрос о том, кто твои родители, важнее, чем вопрос о том, чего стоишь и что можешь ты сам.
Но если тебе повезло с родителями, ты и сам имеешь уже на старте изрядную фору – «раннее развитие», элитное школьное и вузовское образование способно вытянуть на хороший интеллектуальный уровень любую посредственность; а наличие у родителей нужных связей и знакомств – обеспечить богатый и разнообразный опыт уже на старте карьеры.
Вопрос о том, кто твои родители, важнее, чем вопрос о том, чего стоишь и что можешь ты сам.
Но если тебе повезло с родителями, ты и сам имеешь уже на старте изрядную фору – «раннее развитие», элитное школьное и вузовское образование способно вытянуть на хороший интеллектуальный уровень любую посредственность; а наличие у родителей нужных связей и знакомств – обеспечить богатый и разнообразный опыт уже на старте карьеры.
Совсем иное дело, если ты вырос в бедной или тем более неполной семье, где в три года усталая и замученная мать совала тебе в руки планшет или пульт от телевизора, чтобы ты не орал, в семь тебя отправили в первый класс, состоящий наполовину из тех, кто и русским языком-то не очень владеет, а в восемнадцать, даже сдав каким-то чудом ЕГЭ, ты мало на что можешь рассчитывать, кроме провинциальной «фабрики дипломов» и копеечной зарплаты в салоне мобильной связи.
Прошу правильно понять: я не имею в виду банальную и заезженную тему социальной несправедливости и неравенства как такового.
Я скорее о том, как работают механизмы статусной ренты в клановом обществе с сильным фактором ритуально-демонстративного потребления.
Ты должен ездить на дорогой машине, жить в загородном особняке, иметь зарубежные счета и недвижимость, а твои жёны и дочери обязаны регулярно предъявлять окружающим в «татлере» свои драпированные брендовыми шмотками прелести.
И дети, разумеется, должны учиться в элитных школах.
Иначе ты не игрок в следующей зарубе за потоки и подряды; конкуренты попросту решат, что жидковат будешь.
Я скорее о том, как работают механизмы статусной ренты в клановом обществе с сильным фактором ритуально-демонстративного потребления.
Ты должен ездить на дорогой машине, жить в загородном особняке, иметь зарубежные счета и недвижимость, а твои жёны и дочери обязаны регулярно предъявлять окружающим в «татлере» свои драпированные брендовыми шмотками прелести.
И дети, разумеется, должны учиться в элитных школах.
Иначе ты не игрок в следующей зарубе за потоки и подряды; конкуренты попросту решат, что жидковат будешь.
Механика работает сверху донизу, вплоть до тех самых школьных классов, где малолетки меряются друг с другом моделями телефонов, которые им купили родители.
Нет никаких других иерархий, кроме потребительской: ты можешь быть умнее, известнее, опытнее и т.д., но встречать и провожать тебя будут всё равно по одёжке.
И, что самое поразительное, несмотря на многолетние камлания борцов-с-коррупцией, по большому счёту всем всё равно наплевать, откуда ты что взял.
Подлатался?
Не поймали?
Молодец, гони семейство на шопинг в Милан и заказывай фотосессию в ампирных интерьерах.
Нет никаких других иерархий, кроме потребительской: ты можешь быть умнее, известнее, опытнее и т.д., но встречать и провожать тебя будут всё равно по одёжке.
И, что самое поразительное, несмотря на многолетние камлания борцов-с-коррупцией, по большому счёту всем всё равно наплевать, откуда ты что взял.
Подлатался?
Не поймали?
Молодец, гони семейство на шопинг в Милан и заказывай фотосессию в ампирных интерьерах.
Основной принцип: «качество жизни» – это индикатор твоего статуса в системе.
Да, могут хлопнуть, если не поделишься; это тоже часть правил игры.
Можешь случайно попасть под горячую руку – фатум, ничего не поделаешь. Но сути это не меняет.
Да, могут хлопнуть, если не поделишься; это тоже часть правил игры.
Можешь случайно попасть под горячую руку – фатум, ничего не поделаешь. Но сути это не меняет.
Изучая листинги фокус-групп, я обратил внимание, что одна из самых раздражающих и болезненных тем – это «принцы», то есть дети сильных мира сего, получающие высокие госдолжности или позиции в корпорациях фактически по праву рождения.
Однако на прямой вопрос респонденту – стали бы Вы содействовать своему ребенку в получении престижной работы в случае, если бы имели такую возможность, те же люди в подавляющем большинстве отвечают «да». В этом смысле народ и партия едины: семья для всех куда более ценный и значимый институт, чем, например, государство.
А койка – куда более надежный кадровый лифт, чем какие-нибудь образовательные курсы.
И то и то – очевидные признаки феодальной модели.
Однако на прямой вопрос респонденту – стали бы Вы содействовать своему ребенку в получении престижной работы в случае, если бы имели такую возможность, те же люди в подавляющем большинстве отвечают «да». В этом смысле народ и партия едины: семья для всех куда более ценный и значимый институт, чем, например, государство.
А койка – куда более надежный кадровый лифт, чем какие-нибудь образовательные курсы.
И то и то – очевидные признаки феодальной модели.
Теперь собственно «распил».
Еще 12 лет назад, когда вице-премьер Медведев предложил нескольким членам Общественной Палаты РФ, в том числе и мне, стать своего рода «комиссарами» нацпроектов, я начал изучать то, как они реализуются «на земле».
Много ездил по стране в составе региональной комиссии ОП РФ, инспектировал объекты, общался с людьми.
Главный вопрос, который был тогда у персонала поликлиник и стационаров по поводу нацпроекта «Здоровье», звучал так: как вышло, что на закупки весьма дорогостоящего медоборудования у государства деньги находятся, а чтобы поднять зарплаты медперсоналу – нет?
«Системные либералы» из правительства комментировали мне это примерно так: поднимем зарплаты – разгоним инфляцию; а оборудование все равно покупаем за нефтедоллары, так что лучше уж оборудование.
Более прошаренные спецы из Минтруда добавляли: поднимем врачам – придут учителя, поднимем учителям – придут менты и военные, и еще полстраны останется завистливо-недовольных, так что лучше уж оборудование.
А еще более прошаренные консультанты из сферы бюджетных закупок поясняли: на оборудовании заработают такие-то и такие-то влиятельные люди, и это делает их стратегическими союзниками темы, а кто заработает на повышении кому-то зарплат?
Так что лучше уж оборудование.
Много ездил по стране в составе региональной комиссии ОП РФ, инспектировал объекты, общался с людьми.
Главный вопрос, который был тогда у персонала поликлиник и стационаров по поводу нацпроекта «Здоровье», звучал так: как вышло, что на закупки весьма дорогостоящего медоборудования у государства деньги находятся, а чтобы поднять зарплаты медперсоналу – нет?
«Системные либералы» из правительства комментировали мне это примерно так: поднимем зарплаты – разгоним инфляцию; а оборудование все равно покупаем за нефтедоллары, так что лучше уж оборудование.
Более прошаренные спецы из Минтруда добавляли: поднимем врачам – придут учителя, поднимем учителям – придут менты и военные, и еще полстраны останется завистливо-недовольных, так что лучше уж оборудование.
А еще более прошаренные консультанты из сферы бюджетных закупок поясняли: на оборудовании заработают такие-то и такие-то влиятельные люди, и это делает их стратегическими союзниками темы, а кто заработает на повышении кому-то зарплат?
Так что лучше уж оборудование.
Но я всё равно не понимал, с каким чувством этот самый провинциальный врач, шесть лет учившийся в медвузе и еще четыре отпахавший интерном, будет ходить каждый день на свою работу, видя у себя в кабинете аппарат стоимостью в десятки, а то и сотни тысяч долларов, и зная, что его основной работодатель, сей аппарат купивший, пожалел докинуть ему хотя бы тысячу рублей к его двадцати с копейками зарплаты.
И тем более – с каким чувством он пойдёт потом на избирательный участок за этого самого работодателя голосовать.
И тем более – с каким чувством он пойдёт потом на избирательный участок за этого самого работодателя голосовать.
Но в общем-то в том же положении находятся и региональные чиновники.
Вот ты начальник отдела дорожного строительства, и пишешь ТЗ на тендер по ремонту муниципальных дорог, общим объемом на полмиллиарда, с лотами от 5 до 150 млн каждый.
Ты сам из этой сферы и прекрасно знаешь как специалист, какова там себестоимость работ, материалов и норма прибыли на погонный метр полотна.
И имеешь возможность реально повлиять на то, какая именно фирма этот заказ получит.
Твоя зарплата по региональным меркам даже и неплохая – ну пусть 60 тысяч рублей.
Но если что, отвечать перед губернатором за всё будешь именно ты, а не подрядчик.
И что, ты за свои 60 тысяч зарплаты будешь отвечать, а какой-нибудь Гиви Зурабович за 60 миллионов прибыли будет тебе акты выполненных работ слать? Святым надо быть, чтобы не попросить Гиви Зурабовича поделиться.
Святых мало.
Вот ты начальник отдела дорожного строительства, и пишешь ТЗ на тендер по ремонту муниципальных дорог, общим объемом на полмиллиарда, с лотами от 5 до 150 млн каждый.
Ты сам из этой сферы и прекрасно знаешь как специалист, какова там себестоимость работ, материалов и норма прибыли на погонный метр полотна.
И имеешь возможность реально повлиять на то, какая именно фирма этот заказ получит.
Твоя зарплата по региональным меркам даже и неплохая – ну пусть 60 тысяч рублей.
Но если что, отвечать перед губернатором за всё будешь именно ты, а не подрядчик.
И что, ты за свои 60 тысяч зарплаты будешь отвечать, а какой-нибудь Гиви Зурабович за 60 миллионов прибыли будет тебе акты выполненных работ слать? Святым надо быть, чтобы не попросить Гиви Зурабовича поделиться.
Святых мало.
А у тебя дома жена, которая точно знает, куда семья твоего коллеги летала в отпуск и какие тряпки оттуда привезла.
И сын, которому сын коллеги показал мотоцикл, купленный ему папой.
И еще любовница, которая в очередной раз устроила скандал и потребовала «определить статус отношений», потому что у подруги появилась новая сумка и она уже сделала с ней несколько фоток в инстаграмме.
И еще больная тётушка, которой нужно срочно дать денег на операцию.
И сын, которому сын коллеги показал мотоцикл, купленный ему папой.
И еще любовница, которая в очередной раз устроила скандал и потребовала «определить статус отношений», потому что у подруги появилась новая сумка и она уже сделала с ней несколько фоток в инстаграмме.
И еще больная тётушка, которой нужно срочно дать денег на операцию.
И вот с мыслями обо всём этом ты сидишь у себя в кабинете и смотришь с монитора очередное выступление национального лидера, рассказывающего про приоритетные проекты и грядущий инновационный прорыв. О чём ты думаешь?
Конечно же, о Родине.
Резюме такое. Один из главных утраченных нами ориентиров — причем довольно давно, еще задолго до всякой Перестройки — это принцип равенства возможностей.
Не доходов, не благосостояния, а именно шансов изменить жизнь. Сейчас, увы, мы от него дальше, чем когда-либо за последние полтора века.
=====================================
http://chadayev.ru/blog/2018/10/25/antropologiya-raspila/?fbclid=IwAR2mi5JWu9in8uIlLJqEFzLFqRf1ME4kw1ozZsjNyACa5bkzG04aO4J08SU
Не доходов, не благосостояния, а именно шансов изменить жизнь. Сейчас, увы, мы от него дальше, чем когда-либо за последние полтора века.
=====================================
В официальном политическом языке за эти годы утвердилось доминантой слово «развитие», обычно в дополнении с прилагательным «социально-экономическое». Ещё рядом с ним всё чаще употребляется слово «стратегия». Смысловой скрипт, в который разворачивались эти слова, в переводе с официального на понятный означал примерно следующее.
«Развитие» — это когда всё остаётся как было, только почему-то дали больше денег.
«Социально-экономическое» — буквально «и самим заработать (экономическое), и людям что-то оставить (социальное)».
«Стратегия» чаще всего означало «мы знаем много слов, помогающих нам сказать всё это так, чтобы никто не понял».
«Развитие» — это когда всё остаётся как было, только почему-то дали больше денег.
«Социально-экономическое» — буквально «и самим заработать (экономическое), и людям что-то оставить (социальное)».
«Стратегия» чаще всего означало «мы знаем много слов, помогающих нам сказать всё это так, чтобы никто не понял».
Слова эти обычно брались прямиком из латинского словаря – «инновация», «инвестиция», «инфраструктура» и т.п., но ими шифровались тоже вполне конкретные и ясные русскому уму штуковины.
«Инновация» — взять много денег из бюджета и построить на них объект коммерческой недвижимости – «технопарк», «бизнес-инкубатор», «коворкинг», «кластер» и т.п., суть одна – комплекс зданий из стекла и бетона, где хипстеры в розовых носках показывают на макбуках друг другу и в телекамеру всякие штуки-дрюки, а единственный выгодоприобретатель – сам застройщик, он же по совместительству дочерняя управляющая компания.
«Инвестиция» — это полумифическая история про то, как приезжает в мухосранские хляби замотанный в простыню добродушный шейх из богатых южных стран и, впечатлившись т.н. «инвестиционным климатом», даёт Кучу Денег на постройку там завода по производству, например, электровеников; в реальной жизни «шейхом» чаще всего оказывается или прямо госбюджет, или какой-нибудь подбюджетный «институт развития»; смысл для участников — опять же в стройке и прочих землеотводах.
«Инфраструктура» — это когда группа таджиков под чутким руководством прораба-дагестанца копает канавы, в которые кладет всякие трубы и кабели, ведущие примерно из ниоткуда в никуда; то, ради чего это всё делается, к моменту раскопок уже давно произошло – еще на этапе подготовки тендерной документации, где-нибудь в бане, где заказчик и подрядчик договаривались об условиях сделки в той её части, которая не документируется.
«Инновация» — взять много денег из бюджета и построить на них объект коммерческой недвижимости – «технопарк», «бизнес-инкубатор», «коворкинг», «кластер» и т.п., суть одна – комплекс зданий из стекла и бетона, где хипстеры в розовых носках показывают на макбуках друг другу и в телекамеру всякие штуки-дрюки, а единственный выгодоприобретатель – сам застройщик, он же по совместительству дочерняя управляющая компания.
«Инвестиция» — это полумифическая история про то, как приезжает в мухосранские хляби замотанный в простыню добродушный шейх из богатых южных стран и, впечатлившись т.н. «инвестиционным климатом», даёт Кучу Денег на постройку там завода по производству, например, электровеников; в реальной жизни «шейхом» чаще всего оказывается или прямо госбюджет, или какой-нибудь подбюджетный «институт развития»; смысл для участников — опять же в стройке и прочих землеотводах.
«Инфраструктура» — это когда группа таджиков под чутким руководством прораба-дагестанца копает канавы, в которые кладет всякие трубы и кабели, ведущие примерно из ниоткуда в никуда; то, ради чего это всё делается, к моменту раскопок уже давно произошло – еще на этапе подготовки тендерной документации, где-нибудь в бане, где заказчик и подрядчик договаривались об условиях сделки в той её части, которая не документируется.
Всё это описание слегка отдает городским фольклором, но в каждом конкретном случае у меня есть пруф в виде вполне реальных историй, с цифрами, фамилиями и названиями населенных пунктов.
Но у меня не было цели здесь никого «бичевать», более того – я утверждаю, что именно этот формат «социально-экономического развития» и был все эти годы точкой общенационального консенсуса: реальные дела, новые объекты, социальная ответственность, сами зарабатывают и людей не забывают.
Кто из начальников больше привлек «инвестиций» на создание всяких «инноваций» и прокладывание к ним «инфраструктуры» — тот наибольший молодец, «эффективный управленец»
==============================
Но у меня не было цели здесь никого «бичевать», более того – я утверждаю, что именно этот формат «социально-экономического развития» и был все эти годы точкой общенационального консенсуса: реальные дела, новые объекты, социальная ответственность, сами зарабатывают и людей не забывают.
Кто из начальников больше привлек «инвестиций» на создание всяких «инноваций» и прокладывание к ним «инфраструктуры» — тот наибольший молодец, «эффективный управленец»
==============================
Рассмотрим — сугубо гипотетически — отношения между губернскими и муниципальными властями при освоении ресурсов, выделенных на строительство какого-либо объекта, например моста.
Губернатор выбивает “в реальности” ресурсы на такое строительство, обосновывая его необходимость заботой о благе народа. Однако в его “на самом деле” речь идет об обустройстве дороги к месту охоты или рыбалки. Муниципальным властям этот мост не очень нужен, однако его строительство позволит решить их “всамделишную” проблему, например закатать асфальтом межпоселенческую дорогу, ведущую в село, где родился глава муниципальной администрации и где все еще живут его родственники. И губернатор, и глава администрации прилагают усилия к тому, чтобы прежде всего решить свои задачи.
В ходе торга ресурсы, выделенные на строительство моста, осваиваются частично и на асфальтирование дороги. При этом возникает “долгострой”, на завершение которого нужны дополнительные ресурсы. Ситуация отслеживается соответствующими органами, которые информируют окружные или федеральные власти о нецелевом использовании бюджетных средств. В зависимости от обстоятельств эта информация может послужить средством давления и на губернатора, и на главу муниципального образования. А может стать основой уже трехстороннего сотрудничества между губернатором, главой муниципальной администрации и региональными контролирующими чиновниками и их окружными начальниками в деле обустройства их “на самом деле”: они смогут сообща рыбачить или охотиться в месте, куда можно проехать по приличной дороге, после чего им можно будет “отдохнуть”, попарившись в баньке, выпив, закусив и поговорив о судьбах родины и о всепроникающей коррупции
http://chadayev.ru/blog/2018/10/25/antropologiya-raspila/?fbclid=IwAR2mi5JWu9in8uIlLJqEFzLFqRf1ME4kw1ozZsjNyACa5bkzG04aO4J08SU
Journal information