Романовы всерьез верили, что народ их обожает.

Читаю материалы по декабристам.
Интересно, как выглядело 25 декабря с точки зрения царской фамилии.
Заодно выяснилось, что Николай Первый был элементарно неграмотен, он писал «арьмия», «перьвий», «недопущать» — совсем по Зощенко.
Романовы сюсюкали друг над другом, как старые няньки над писунами-младенцами.
Как они чувствительны, сентиментальны, восторженны и утонченны, когда дело касается членов их семьи и высокорожденных родичей, как холодны, грубы и беспощадны, когда дело касается всех других, кроме раболепствующих сановников.
Но дошел до записок принца Вюртембергского, и сразу пахнуло интеллигентностью, гуманностью, готовностью к состраданию — никакой азиатчины.
А эти — какие-то слезливые палачи.
Охают, ахают, умиляются друг над дружкой, рыдают и лупят картечью по безоружному мирному населению.
И все у них ангелы, а суперангел — гнусный и двуличный Александр, устроитель военных поселений, отдавший Россию Аракчееву;
почти такой же ангел — Николай, убийца с оловянными глазами;
два очаровательных ангелочка — фрунтовой унтер Михаил и пьяный дебошир Константин.

Вообще «святое семейство» понятия не имело о милосердии.
Но как ни дико, они всерьез верили, что народ их обожает.
Хоть бы раз задумались: а за что?
За рекрутчину, за поборы и батоги, за нищету, за бесправие? Единственное право русского народа — это крепостное право".

(нагибин, Прожито)