Ну, погоди!

«Ну, погоди!» культовый мультфильм с долгой историей.
На нем выросло не одно поколение советских детей,
вот только детям нынешним приключения Зайца и Волка, кажется, чуждым.

Розовая рубашка нараспашку, черные брюки, кепка, в зубах папироса,  — так почти во всех сериях «Ну, погоди!» одет Волк.
Образ создан не просто так, он ;содержит в себе определенный культурный код.
Любой человек, чье детство пришлось на 60-е или 70-е, с легкостью узнает в Волке дворового гопника с замашками будущего уголовника.

Еще один штрих — походка.
Волк переминается с ноги на ногу (с задней лапы на заднюю лапу), а затем начинает выхаживать вразвалочку.
Он не подходит к Зайцу, которого мечтает съесть, он к нему подваливает.

Создатели мультфильма точно попали в образ, именно поэтому одежда Волка почти никогда не менялась.

Перед вами подворотный хулиган,

Но с момента выхода первой серии «Ну, погоди!» прошло уже почти тридцать семь лет.

В этот срок уложились кардинальные перемены в жизни страны.
Гопники-то никуда не делись, но вот внешний вид их изменился.  розовая рубашка, папироса во рту и матросские брюки ушли в небытие.

И современные дети, смотря «Ну, погоди!» уже не видят того, что видели их отцы и деды.

Вместо опасного хулигана, они видят придурка в розовой рубашке.

Образ остался, только сигнал для зрителя пропал.

Вот Волк стыдливо прячется от бдительных медведей-милиционеров.

Те патрулируют улицы на мотоцикле с коляской.

Так ведь нет уже в наши дни ни милиции, ни подобного транспорта в ее автопарке.

К тому же, те медведи-милиционеры на мотоцикле с коляской патрулировали улицы именно в поисках таких вот волков в розовых рубашках и черных брюках.

Бдительное око стражей закона следит за порядком на улице, и если кто-то кое-где…

Но сама эта парадигма отношений тоже ушла.

И чтобы объяснить нынешним детям глубокий драматизм этой сцены, нужно читать им целую лекцию,

Таких примеров еще очень и очень много.

«Ну, погоди!» чрезвычайно точно воспроизводит советский быт своего времени,

Все это осталось в «Ну, погоди», но в реальности этого уже нет.

Сам сюжет «Ну, погоди!» очень тесно переплетен с этими декорациями.

Они часть действия, а не просто его фон.

Если бы Волк просто гонялся за Зайцем, щелкая зубами, все было бы значительно проще.
У детей не возникал бы миллион вопросов, который сильно затрудняет им понимание происходящего.
==================================
"Для настоящего успеха всегда необходим привкус дешевки", -- писал Нагибин.
Хрустальные глаза человека-амфибии, блатная жаль Есенина и Высоцкого, коровы в шляпах и куплеты Любови Орловой про тюх-тюх -- наш утюх не оставляли ни малейших сомнений в его правоте.
Однако наивысшим проявлением среднего вкуса стало сказание о Волке и Зайце. Раздеть отрицательного до трусов в цветочек было главной задачей каждой серии.
Каждую серию в волчий зад впивалась пчела, или соль, или просто ежик.
Если Микки Маус при кустарном переносе на майки, кружки, ранцы и аппликации выглядел несравненным убожеством, зайчик с волком словно созданы были для оформления детских садиков и типовых бревенчатых городков "Сказка".

Смерч народной любви обрушился на Вячеслава Котеночкина нежданно-негаданно.
Ничем не выдающийся "фитильный" режиссер, снимавший рисованные сюжеты о браке и простоях, вдруг решил откликнуться на памятный "мелкий" указ 1966 года о борьбе с хулиганством.
В первом выпуске, который даже еще не назывался первым, Волк носил гитару, клеш, космы, транзистор, чинарь, сшибал урны и свистел песню Высоцкого о друге -- короче, был несомненным кандидатом на стенд "Вилы в бок".
Не то чтобы совсем "Они мешают нам жить", но уж по крайней мере "Они тянут отряд назад".
Зайчик, напротив, был пионером-загляденьем: пил морковный сок, плавал кролем, поливал герань и катался на водных лыжах. В первой же серии единственный раз появился и deus ex machina -- медведь- милицейский сержант.
Милиционеры, собравшись в ДК ГУВД, аплодировали Котеночкину стоя. Но не бывать бы ему главным и непререкаемым авторитетом советской мультипликации, кабы в каждый дом не начал входить четвероногий друг телевизор.

В середине 60-х "Союзмультфильм", не предвидя потребностей телепоказа, производил стандартное число фильмов для журналов на утренних сеансах в каникулы, когда стеклянная прорва вдруг в голос потребовала пищи для детских передач и воскресных вечеров.

Именно на 1969-й пришелся немыслимый бум национальной мультипликации -- первые серии "Чебурашки", "Ну, погоди!", "Винни Пуха" и "Бременских музыкантов".
Студия наращивала выпуск.
Однако темы Пуховой опушки, дома друзей Крокодила и злоключений рок-революционного трубадура оказались несюжетоёмкими -- Котеночкин же набрел на золотую жилу.
Массовый послевоенный и оттепельный отток деревенских в город привел к стремительному охамлению нации, 206-я стала национальной статьей; хулиган в культурном парке, пляжный хулиган, трамвайный хам, беспечный ездок, приблатненный морячок, злостный турист, мастер спирта и бич-разнорабочий -- перечень узнаваемых типов был бесконечен.
В 14-й серии, поправляя на шее премьерский бант, позорный Волк даже выдал хрестоматийную воровскую пальцовку -- мизинцы с длинным ногтем врастопырку, знак того, что потомок князей Бриндизи никогда не осквернял рук работой.

Помимо гонок за зайцем, народный герой ломал телефоны-автоматы, перешагивал через турникеты, сшибал на мороженое, курил, сорил, прислонялся, распивал и стоял под стрелой.
Привычно выворачивал карманы перед ментами и всячески отравлял жизнь Бегемоту -- главному воплощению обывательского равновесия, швейцару, прорабу, арбузнику и городошнику.
Новейшие шлягеры лишь добавляли картине актуальности -- в титрах каждой серии отдельно от композитора значился музыкальный оформитель Г. Крылов.
Три "К" -- "Кумпарсита", "Калинка" и "Казачок" -- стали фирменной беспартийной музыкой застоя в равной степени благодаря фигурному катанию и "Ну, погоди!"

Сериал сгубило не обронзовение Котеночкина, не эмиграция сценаристов в Израиль и даже не постепенное иссякание узнаваемых хулиганских типов, а солнце в ладонях, сила улыбки и волшебство доброты.
На всех кремлевских елках Волк с Зайцем в обнимку конферировали танец снежинок.
На всех открытках к 8 марта они сообща дарили милой мамочке тортики-букетики.
На всех встречах со зрителями сидели у Котеночкина на соседних коленках и играли в ладушки.

Страсть к убийству конфликта путем приручения и перевоспитания полуотрицательных персонажей родилась одновременно с советским кинематографом и уничтожила почти все сиквелы беспроигрышных лент -- от "Большой жизни-2" до "Короны Российской империи" и "Чебурашка идет в школу".
Не миновала чаша сия и Волка. "Фигушки, я плотоядное!" -- орал он, но ему затыкали рот шоколадным Зайцем.

Прототип тем временем развивался в противоположную сторону.
Перестройка превратила нестрашных уличных забияк в отталкивающих спортивного вида мерзавцев, а условная 206-я поблекла под натиском "тяжелых" статей.
Перед 27-летним Волком встала вилка -- менять масть или завязывать.

Волк завязал.