юридическая и финансовая подоплека романа "Джен Эйр".

В аннотации к изданию «Джен Эйр», которое мне продали в начале 1990 года за два с половиной советских рубля (1) и квиток о сдаче 20 кило макулатуры, было прямо и недвусмысленно сказано, что книга повествует о бесправном положении женщин в буржуазной Англии.

Автор аннотации (а скорее всего, пользуясь последней словесной модой – авторка) вряд ли считала слово «буржуазный» чем-то плохим. Совершенно буржуазными были французские духи и помада, чуть менее буржуазными (и оттого менее прельстительно-порочными) – чешские сапожки, а бесправными были негры в Африке и женщины Востока, которых давно и бесповоротно освободил красноармеец Сухов путём снятия паранджи.

***

История Джен для автора аннотации и для миллионов советских читательниц и зрительниц знаменитого сериала с Тимоти Далтоном и Зилой Кларк была историей Золушки, которая не захотела выйти замуж за принца, пока тот был прекрасен и полон сил, но вышла за него, стоило ему стать беспомощным инвалидом. Потому что пожалела. Что в любви главное – жалеть, русские женщины всегда понимали хорошо, а на фоне безнадёжных алкашей и тюремных сидельцев даже безглазый и безрукий Тимоти Далтон был, безусловно, ценным трофеем.

****

Самый мощный болезненный эмоциональный отклик и у детей и у взрослых вызывали не борения Джен между чувством и долгом, а жестокое обращение с детьми в Ловуде, описанное в книге с «высоким социальным пафосом» и показанное в сериале весьма натуралистично. Англичане знали матчасть: сериал канал «Би-Би-Си» выпустил в 1983 году, а телесные наказания в школах у них запретили в 1987, чему программа «Время» посвятила отдельный небольшой сюжет. Советские родители вздыхали, глядя в экран, а двоечники почёсывали попки и хитро улыбались. Дело в том, что если в пропаганде дела Ленина телевидение восьмидесятых преуспело не сильно, то в пропаганде английского образа жизни преуспело вполне(2). Благодаря Холмсу-Ливанову и Поппинс-Андрейченко любой дурак знал, что уж в Англии-то и преступность укрощена и дети послушные. А тут такой афронт, последний бастион пал.

****

Итак, персона Рочестера – и книжная, и сериальная, ничего кроме сладостного замирания сердца у женской аудитории вызвать не могла. Исповедь Рочестера после сорванной свадьбы воспринималась как трагическая повесть истерзанного сердца. Потому что и читательницы, и зрительницы, и даже самые политически выдержанные советские литературные критики восьмидесятых годов очень плохо разбирались в юридических обстоятельствах викторианского быта. Проблемы аннуляции брака, майоратного наследования и адресной помощи малоимущим в работных домах от советских людей были бесконечно далеки, хотя те, кто учился по учебнику Бонк, название долговой тюрьмы Маршалси (3) запомнили на всю жизнь.

***

Для Шарлотты Бронте и её сестёр-писательниц эти проблемы были ближе некуда.

Достойный жалости принц-двоежёнец, терзаемый сумасшедшим монстром с чердака, выглядит совсем иначе, если чуть глубже заглянуть в исторический контекст романа.

Для начала выясним, как же мистер Рочестер попал в лапы безумной Берты Мэзон.

__*****___________________________

(1) 2 рубля 45 копеек, если быть точной.
****

(2)Фильмы Масленникова про Холмса, конечно, самые знаменитые, но в семидесятые-восьмидесятые годы на телевидении вышло ещё несколько дюжин фильмов на викторианском и современном английском материале, где та самая бесправная буржуазная реальность выглядела такой завлекательной и уютной, что хотелось залезть в экран да там и остаться.
Это «Чисто английское убийство» с Ботвинком-Баталовым и прерафаэлитски прекрасной Гражиной Байкштите, «Миллионы Ферфакса» с нею же и Будрайтисом, «Тайна чёрных дроздов» с Юрием Беляевым и так далее и тому подобное.
***

(3) Если вам больше 40, проверьте себя: воспроизведите фонетическую транскрипцию словосочетания Marshalsea Debts Prison и вспомните, как она попала в советские учебники.

***

I

***

Если внимательно вчитаться в текст, мы увидим, что владение Рочестеров было скорее всего майоратным (что для Англии до сих пор не редкость).
Младшие сыновья в такой системе наследования не получали ни гроша и отправлялись на флот, в армию или в колонии – искать фортуны.

Эдвард был именно младшим сыном. Сам он говорит Джен, что отец его был «жаден и алчен» и не хотел выделить ему "справедливую долю наследства» (a fair portion).
В лице мистера Рочестера мы имеем так называемого «ненадёжного рассказчика» (4) .
Я рискну предположить, что нежелание делить земельную собственность никакого отношения к личным качествам отца не имело: сделать этого он просто не мог по закону, а денег, чтобы выплачивать младшему сыну достойное содержание, купить должность или офицерский патент не было.

Несомненной правдой можно считать лишь то, что отношения между братьями были не вполне доброжелательными, как и отношения между младшим сыном и отцом.
Об этом говорит и миссис Фэйрфакс, когда оправдывает перед Джен сомнительные манеры хозяина «детской травмой».

Следующий пассаж Рочестера относительно отца отдаёт совсем уж подростковой интонацией:
«Однако он также не мог снести того, чтобы его сын стал бедняком» (Yet as little could he endure that a son of his should be a poor man). Безобразное поведение со стороны родителя, ничего не скажешь.

***

За фортуной на Ямайку Рочестер-старший отправляет Эдварда сразу после окончания колледжа, заранее сговорив для него богатую и прекрасную наследницу Берту Мэзон, за которой обещают тридцать тысяч фунтов стерлингов.

Сервис калькулятора инфляции (в Интернете есть и такая удобная вещь )(5) говорит нам, что эта сумма на современные деньги равна почти трём с половиной миллионам фунтов.

Для приданого дочери сумма огромная. Как мы помним, богатый дядюшка Джен оставил ей своё состояние целиком, и оно оказалось на треть меньше – двадцать тысяч фунтов.

Бронте не Достоевский, у которого гигантские состояния возникают из ниоткуда дважды за вечер и исчезают в камине, – у неё другой жизненный опыт и художественные задачи.

Или Мэзоны какие-то фантастические богачи, или Рочестер-старший назвал сыну общий размер состояния, которое Берта могла получить, останься она единственной наследницей после отца и братьев.

Но правда ли Берта наследница?
***

_____________________________________

(4) «Ненадёжный рассказчик» – термин в литературоведении, обозначающий персонажа, который по тем или иным причинам описывает искажённую картину событий.
***

(5) Калькулятор инфляции, рассчитываемой на основе Индекса потребительский цен для США и других стран: https://www.in2013dollars.com

***

II

*****

Братьев у Берты двое: старший, Ричард, который так неудачно приезжает проведать сестру, нарушив куртуазные манёвры Рочестера вокруг Джен и Бланш Ингрэм (и заработав кусаную рану), и младший, по выражению Рочестера, «совершенный идиот».

Важна ещё одна деталь: объявляя о невозможности брака с Джен, Ричард Мэзон довольно странно говорит о матери Берты. «Эдвард Фэйрфакс Рочестер из Торнфильд-холла в графстве … и Ферндин-мэнора в графстве … женился на моей сестре Берте Антуанетте Мэзон, дочери Джонаса Мэзона, коммерсанта, и его жены-креолки Антуанетты».

Вряд ли джентльмен стал бы говорить «жена-креолка» о собственной матери.
Скорее всего, Берта и Ричард не родные брат и сестра, а единокровные.
И слово «жена» тоже сомнительно: его отец вряд ли был женат на матери Берты – официальный брак с представительницей низшей расы был делом неподобающим для респектабельного британского коммерсанта.
Стоит вспомнить, что потомки английских поселенцев до 60-х годов XX века низшей расой считали всех, в ком есть хотя бы 64 часть индейской или негритянской крови.

Безусловно, мать Берты не могла быть ни чёрной, ни мулаткой.
Скорее всего, приехавший искать счастья на Ямайку молодой Мэзон-старший положил глаз на даму смешанного испано-африканского или англо-африканского происхождения – и африканского не более чем на четверть.
Он мог открыто сожительствовать с нею и иметь детей – это не возбранялось из-за большой диспропорции между числом мужчин и женщин среди белого населения Ямайки.
Но как только дела пошли лучше, Мэзон посватался к английской барышне из хорошей семьи и благополучно произвёл на свет наследников.
При этом Мэзон, не в пример Томасу Джефферсону, признал дочь и дал ей своё имя.

***

В своей исповеди Рочестер говорит, что мать Берты на момент свадьбы находилась в сумасшедшем доме.
Пользуясь случаем, он всячески прохаживается относительно моральных и психических качеств Ричарда и упоминает младшего брата Берты, клеймя идиотом. И вновь мне кажется, что мистер Рочестер лукавит по обоим пунктам.

****

«Мэзон-идиот» как и Ричард, скорее всего тоже единокровный брат Берты от законного брака её отца с англичанкой и к креолке Антуанетте отношения не имеет. Если же креолка была первой законной женой, она должна была умереть ещё до рождения старшего из законных сыновей от второй жены, Ричарда, который одного возраста с Рочестером.
Рочестер женится в 22 года, то есть мать-креолка умирает самое малое лет за двадцать до свадьбы дочери.

Слова «должна умереть» выглядят очень мрачно, но других вариантов жениться на белой женщине у Мэзона не было бы, женись он поначалу на креолке: расторжение брака по причине сумасшествия одного из супругов в описываемый период времени было невозможно (6) .

Но к вопросу о расторжении брака мы ещё вернёмся.

_________________________________

(6) Лишь после Акта о вопросах брака 1857 года (от публикации «Джен Эйр» прошло десять лет) прелюбодеяние, жестокость или оставление супруга стали законной причиной для развода в Англии.
До этого момента развод был исключительно редкой и дорогостоящей процедурой и совершался каждый раз отдельным актом парламента. Безумие одного из супругов стало официальным поводом для развода в Англии лишь в 1937 году.

****

III

***

Даже если допустить, что все трое детей Мэзонов происходили от «сумасшедшей креолки» наследником огромных богатств семьи был, конечно же, Ричард, старший брат, а отнюдь не дочь.

***

Итак, девушка – безоговорочная наследница – в викторианской Англии вообще явление редкое.
А полукровка Берта могла стать таковой лишь будучи законнорожденной и в случае смерти своих братьев.
В случае же упомянутого выше майората, даже смерть братьев ей бы не помогла.

Скажем в скобках, что история дочерей, оставшихся без гроша в майоратном владении и фактически выброшенных на улицу единокровным братом после смерти отца, описана другой английской писательницей, Джейн Остин, в её «Чувстве и чувствительности».

Итак, Берта не единственная наследница и происхождение её сомнительно.

Но конечно она не бесприданница – ведь ради приданого брак и затевался и уж конечно Рочестер-старший как следует навёл справки.

/***

Была ли Берта душевнобольной, особенно по современным стандартам – отдельный вопрос, на который нарос снежный ком англоязычной литературной критики и даже роман англичанки Джин Рис – фанфик-приквел к «Джен Эйр».
В русском переводе роман называется «Антуанетта», а в оригинале Wide Sargasso Sea.
Рочестер-младший, который о сумасшествии невесты тоже говорит довольно обтекаемо, как мы уже упоминали, свидетель ненадёжный.

***

После свадьбы молодожёны прожили на Ямайке четыре года, имели собственный дом с садом: Бронте устами Рочестера со вкусом описывает пейзаж с апельсинными и гранатовыми деревьями и ананасами.
Насчёт ананасов автор несколько промахнулась (они вряд ли росли в саду, культура плантационная)(7), но картина тропической роскоши впечатляет.
Важно также, что вопреки расхожему мнению в Карибском бассейне ни фруктовые деревья, ни корнеплоды сами не растут – за садом явно ухаживают рабы (8) .

То есть приданое не совсем пустяшное,
а средствами жены Рочестер мог распоряжаться единолично, что было юридической нормой.

И вот в течение этих четырёх лет в Англии умирают брат и отец Эдварда: он получает Торнфильд и Ферндин в безраздельное владение.
Становится «достаточно богатым», rich enough, по его собственным словам.

Но позвольте, как же богатства жены? Три с половиной миллиона фунтов?

Как же дом и сад? Это ли не богатство?

***

Можно предположить, что при заключении брачного договора семья жениха выговорила единовременную выплату, за счёт которой и был куплен дом с садом и рабы.

Но сумма эта наверняка была меньше обещанных трёх с половиной миллионов: приданое лишь часть наследства.
Мэзоны не рассчитывали на доброту супруга к супруге сомнительного происхождения и качеств, получи он всё обещанное разом.

Да и безупречных качеств девушку отдавать замуж нужно с предосторожностью.

Стимул к хорошему поведению супруга состоял либо в возможности повышения содержания невесты (вместо или помимо суммы, полученной непосредственно после свадьбы), либо в возможности через жену получить наследство её отца, те самые миллионы.
И гипотетически не только её собственную долю, но и долю братьев, один из которых недееспособен, а другой слаб здоровьем.

Последнее соображение наверняка имел в виду Рочестер-старший, когда сговаривал невесту.

В общем и целом юридические оговорки были устроены так, чтобы Рочестеру живая Берта Мэзон была выгоднее мёртвой.

И оговорки своё дело сделали.

_***_________________

(7)Назвать ананас травой я не рискну, хотя по ботанической классификации точнее.
***

(8)Ямайка – рабовладельческая колония, чёрные рабы составляли большинство населения. Реплика Рочестера о том, что иметь содержанку – всё равно что покупать раба, выглядит не такой уж риторической, ему было с чем сравнивать.

****

IV

****

Итак, Эдвард Рочестер, эсквайр, двадцати шести лет остаётся единственным наследником поместий в Англии, собственником недвижимости и плантаций на Ямайке, обладателем солидной суммы доходов от английских поместий и денег жены (пусть развратной и безумной).

Истинная мудрость, которую ему навеял бриз из Европы (всё это цитаты из послесвадебного задушевного разговора с Джен) велит ему возвращаться домой, упрятать жену подальше на чердак и вести, как сейчас принято говорить, рассеянный образ жизни.

Далее он описывает, как неудобно было везти «чудище» на корабле.

Но зачем же везти чудище?

***

Жить с женой Рочестер не хотел, на Ямайке оставаться не хотел и не мог (здесь у него было формальное основание – необходимость вступить в наследство).

Почему бы богатому наследнику не оставить жену в родительском доме?

Или оставить ей собственный дом, нанять сиделок и врачей, обеспечить уход? Договориться с подсунувшим хворую невесту тестем о соблюдении конфиденциальности, попытаться аннулировать брак?

***

Здесь стоит наконец перейти к вопросам бракоразводным.

В первой трети XIX века развода в Британской империи де-факто не было.
Аннуляция брака (ретроспективное признание его недействительным) тоже было делом исключительно сложным.
А главное, что безумие супруга или супруги поводом к разводу не являлись.
Мужа или жену можно было отправить в лечебницу, но это не разрешало уз, наложенных законом и церковью.

Важно также то, что замужняя женщина полностью теряла гражданскую правоспособность.

Но принцип feme covert («покрытой» женщины, то есть женщины, чья правоспособность покрывается правоспособностью супруга) подразумевал не только «буржуазное бесправие» для самой женщины.
На супруга тоже налагался ряд обязательств.
В частности, мужчина, разобщившийся с женой по собственной воле, был обязан обеспечивать ей кров, пищу и одежду, оплачивать её долги и принимать на себя все иные обязательства в её отношении как в отношении недееспособного лица.

***

Ответ на все наши вопросы напрашивается следующий: Рочестер был наследником, но наследником далеко не богатым.
Отец и брат оставили дела в полном беспорядке.
Доходы с Торнфильда не позволили бы младшему сыну жить на широкую ногу, и он был полностью зависим от средств жены.
А средства эти могли быть не капиталом, переданным в супружеское пользование, а процентами с капитала, который оставался в собственности семьи невесты, или твёрдой суммой, которую ему переводил тесть.
Могло также быть оговорено условие, что в случае смерти Берты и отсутствия детей её приданое возвращалось родителям.

То есть ни о какой аннуляции брака речи быть не могло.

***

Оставив жену в родительском доме, Рочестер сам был бы вынужден полностью или частично её обеспечивать (не говоря уже о сомнительных перспективах наследования через отвергнутую жену в бездетном браке).
Если же Мэзоны передали ему после свадьбы кругленькую сумму, наверняка на её использование мужем были наложены ограничения.
Например, необходимость совместного проживания супругов.
По умолчанию на Ямайке, под чутким присмотром тестя.

И здесь стоит вспомнить фразу Рочестера о тайной транспортировке жены на корабле.
Она приобретает новое измерение, если предположить, что Рочестер увёз Берту в Англию против воли родителей.

«Достаточно богатым» Рочестер стал, лишь получив возможность пользоваться и деньгами жены, и доходами от Торнфильда единолично.

А проблему дудочки и кувшинчика преодолел похищением.

После чего запер жену на чердаке и на её деньги пустился в путешествие по европейским столицам.

И заехал даже в Петербург.

Удивительно, как на эту тему ещё нет фанфиков.

***

V

**

Сделать Мэзоны не могут уже ничего: формально муж обеспечивает Берте кров, пищу и уход.
В смерти её Рочестер не заинтересован, хватит и этого.

Им остаётся лишь терпеть положение дел и аккуратно переводить деньги на содержание Берты (если таковое было установлено по брачному договору).
Хотя, конечно же, иногда неплохо хоть как-то проверить, жива ли она и не уморил ли её нерадивый муж.
А коли уморит, можно и о деньгах поговорить.

Семья Мэзонов – не профессиональные детективы, а Рочестер постоянно путешествует с места на место.
Но когда он возвращается в Англию, общие знакомые немедленно сообщают об этом Мэзонам и в Торнфильд является ревизор.

Кстати, а почему Рочестер возвращается?
***

***
https://pahmutova.livejournal.com/907506.html?fbclid=IwAR2PbgMdviGGfbColiP8Azf05g9nSphtICaD9oYlm2aV0DhnZBYNXBv0x4c