снова про самосожжение журналистки в Нижнем Новгороде

Бывает такая ложь, которая как гвоздь по стеклу, до того мерзко и тяжко.

Наша, точнее, совсем не наша intelligentsia сейчас рассказывает о том, что несчастная больная женщина, которая убила себя в Нижнем Новгороде - это героиня борьбы с режимом, сочиняет про нее торжественные слова, и пытается доказать, что эта ужасная история - это политика, подвиг, а не психиатрия.

У Довлатова, помнится, диссидент обещал в знак протеста устроить самосожжение своей жены.

Но то хоть жена, ее, возможно, жалко, а вот русских простецов, этих Поприщиных, которые уверовали в крайний либерализм и, страдая от умственного расстройства, погубили себя - политрукам не жаль вовсе, это расходный материал их революции.

Точно таким же, как эта Ирина Славина, был забытый уже мужичок по фамилии Мохнаткин.
Раз, другой он случайно, а потом и намеренно ввязался в протестное дело, подрался с полицией, его забрали, его посадили,
intelligentsia, сыто поправляя салфетку, похвалила его мужество, давай, мол, Мохнаткин, так держать, бори режим,
а потом мужичок так и сгинул от тюремного кочевья,
а политруки продолжили свой собственный, очень комфортный антипутинский кампф на Венецианском кинофестивале, в Лондоне и в ресторане Дом Номер какой-то (их много, этих освободительных ресторанов, я цифру забыл).

А теперь Славина.

Она действительно воевала со всякой местной губернской несправедливостью,
но была, видно, трещина в ее психике и в ее жизни, которая заставила ее писать о самоубийстве еще год назад,
когда не было еще никакого обыска, не было и уголовного дела, заведенного, впрочем, не на нее, а на некоего Иосилевича со вторым паспортом, у которого, как я почему-то уверен, все будет хорошо.
*

Подобно тому, как подростки выбрасываются из окон не из-за девочки, и не из-за плохой музыки хэви-метал, а потому что организм не выдержал возрастной перестройки,
так и Славина погибла не из-за Российской Федерации, которую она во всем обвинила,
не из-за государства, которое было с ней рутинно хамским в мелких наездах,
а из-за внутренней своей беды.
*

Политруки научили ее выносить эту беду вовне, выбирать символы для полыхающих чувств -
весной четырнадцатого она митинговала против возвращения Крыма,
в шестнадцатом называла гибель нашего самолета, где была Доктор Лиза, "возмездием" за "детей Сирии",
и это все давление пропаганды, это учеба у политруков, - но сожгли ее не они.

Ее сжег психоз.

А они - исполненные благородного гнева, извлекли из себя все положенные слова про героиню, про то, что так жить нельзя,
и отправились жить, хорошо жить и ужинать, благо карантин еще не ввели и ресторан еще не закрыли.
***

Тема самопожертвования всегда очень интересовала меня.
Пожертвовать жизнью -- последний поступок, который человек может совершить в жизни, и уже поэтому он предельно важен.
И поэтому же я всегда чётко разграничивала самопожертвование и самоубийство.
Уже сейчас я вижу сравнения Ирины с солдатом, который бросился с гранатой на танк... и это сравнение смущает, даже отчасти возмущает меня.
Мне думается, что если бы на танк бросались солдаты, не желающие жить, это умаляло бы их поступок.

Я не верю, что наезд со стороны силовых структур _сам по себе_ может стать причиной самоубийства, если в целом у человека есть желание жить.
*

Тяга к саморазрушению - это ни хера не героизм. Это - психическое заболевание.